вперед свое оружие. Правда, руки у него ходили ходуном, и даже не от страха. Такой тремор являлся одним из побочных эффектов трансмутации, спонтанно возникавшим у реципиентов. Однако Рип ван Винкль не требовал особой точности: обеспечивал крепкий сон при попадании в любую часть тела. Так что Макс дважды подряд нажал на курок.

— Да чтоб меня!.. — Он чуть не шваркнул оружие об пол: оба выстрела прошли мимо цели. Пистолет слишком сильно вибрировал у него в руках.

— Сдавайтесь, птенчики, если хотите жить! — закричал один из якобы полицейских.

Макс даже не понял сперва, почему он так обращается к ним с Настасьей. Только мгновением позже до него дошло: они оба выглядят, как вчерашние подростки.

— Ты умеешь стрелять? — одним уголком губ произнес он, общаясь к девушке. — Сможешь в них попасть? Только погоди секундочку: я сделаю кое-что.

Девушка без слов приняла у него ван Винкля и опустилась возле двери на одно колено. А Макс взял у неё белый блейзер, свернул в рулон и поднес к дверному косяку.

— По моему сигналу, — прошептал он. — Целься в ноги, не в корпус: на них могут быть бронежилеты. Сейчас! — И он высунул из-за косяка белый сверток — примерно в том месте, где должна была бы находиться Настасьина голова, если бы девушка поднялась на ноги.

Раздался выстрел, и пуля прошила льняную ткань, едва не задев пальцы Макса. И тут же Настасья выстрелила два раза — почти не целясь. Да и не было нужды целиться: оба странных полицейских находились уже шагах в четырех от пожарной двери. Обоим заряды угодили в обтянутые серыми форменными штанами ляжки. И оба друг за дружкой повалились на пол. Еще секунду-другую они взирали на птенчиков изумленными взглядами, а потом синхронно отключились.

— Теперь пиджак у меня будет с перфорацией! — Настасья расхохоталась — увидела в руках у Макса свой пробитый пулями блейзер.

И Макс разразился хохотом в унисон с ней, сам на себя удивляясь. Он ощущал неестественную, прямо-таки дикую веселость. Не зря, как видно, Уинстон Черчилль, великий политик и литератор, а до этого — боевой офицер, сказал когда-то: «Вряд ли что-нибудь может сравниться с тем радостным возбуждением, которое испытываешь, когда в тебя стреляют, но не попадают»9. Макс позабыл и про сенатора Розена, и про свой новый облик, и даже — почти — про корпорацию «Перерождение».

Девушка надела прострелянный блейзер поверх платья, сунула в его карман пистолет с последним оставшимся сонным зарядом и они побежали вниз по пропыленной, пропахшей табаком пожарной лестнице.

10

Вопреки опасениям Макса, сенатор и его сообщница не проткнули колеса их внедорожника и не разбили окна. Как видно, решили не размениваться на мелочи. А метрах в двадцати от своего электрокара они увидели машину, якобы принадлежавшую полиции. Синяя разметка на ней, равно как и само слово «Полиция», не были нанесены краской. Это оказались просто наклейки: полупрозрачный скотч, местами отстававший.

Других машин, кроме этих двух, на стоянке не было. Так что Гастон издалека увидел бегущих Макса и Настасью. И, обычно полный собственного достоинства, вдруг заметался по салону, перепрыгнул с заднего сиденья на переднее и чуть было не высадил передним лапами лобовое стекло.

Макс и Настасья это заметили, удивились и припустили еще быстрее. На бегу Макс выхватил из кармана ключ-брелок, щелкнул кнопкой на нем и разблокировал дверцу коричневого внедорожника. А потом, подбежав, распахнул её. И тут же прямо под ноги ему выкатился Гастон. Он не лаял, не пытался скулить, не заводил умильно глаза — как делал обычно, если желал чего-то добиться от хозяина. Он просто ударил Макса башкой в бок, отбрасывая от машины, так что тот чуть было не плюхнулся на асфальт.

— Да что это с тобой, мальчик? — изумился Макс и снова попытался шагнуть к кабине внедорожника; но ньюф преградил ему путь: набычился, напряг спину и зарычал.

— Он не заболел? — заволновалась Настасья. — Может, это всё из-за тройной дозы транквилизатора? У собаки может случиться нервный срыв?

Макс не ответил ей — протянул руку к Гастону, пытаясь успокоить пса. И — снова в него врезались семьдесят пять килограммов живого веса. На сей раз Макс упал на тротуар, отбил себе задницу и, не сдержавшись, сквозь зубы обматерил своего ньюфаундленда — впервые в жизни. Тут же он виновато покосился на Настасью — но та явно ничего не слышала: смотрела куда-то поверх головы Макса. И взгляд её имел почти такое же выражение, как тогда, когда она увидела зарезанного кассира.

Макс вскочил на ноги и поглядел в ту же сторону. С противоположной конца автостоянки к ним шла, припадая на правую ногу, рыжеволосая женщина, по левой половине лица которой расплывался пурпурный фингал. Она явно пыталась привлечь внимание Настасьи и Макса: периодически вскидывала руку и взмахивала ею над головой. И, когда убедилась, что те её видят, сложила ладони рупором, приложила их ко рту и заорала:

— Только не заводите свою машину! Под ней — бомба!

11

Им повезло, что на стоянке перед супермаркетом не оказалось других покупателей. Иначе слово бомба привело бы и к панике, и к тому, что кто-нибудь всенепременно вызвал бы настоящую полицию. Но сейчас только Макс и Настасья стояли и пялились, потрясенные, на Сюзанну. А та ковыляла к ним — похожая на хромую лису Алису из старой детской сказки.

Макс поглядел на свою спутницу и по её глазам понял: она тоже опасается, что это очередной обман и ловушка. Так что он отпер багажник внедорожника, вытащил один из двух лежавших там дробовиков и взял на прицел рыжую дамочку.

Гастон в открывании багажника ему не препятствовал. Он явно понял, что сесть в машину никто уже не пытается, и немного успокоился. Хотя от распахнутой дверцы со стороны водителя не отошел: уселся рядом на асфальт.

— Сюзанна, какая бомба? — спросила Настасья, когда её несостоявшаяся родственница оказалась от них шагах в пяти. — О чем ты? И почему ты не с ним?

— Эта сволочь меня бортанула! — Говорила Сюзанна не вполне внятно: как видно, бортанули её кулаком в челюсть. — А где эти? — Она указала на мнимую полицейскую машину; дробовика в руках Макса она словно бы и не замечала.

— Эти придут сюда не скоро, — пообещал ей Макс. — Давай, выкладывай всё!

— Да что выкладывать-то? Как мы сбежали — вы и сами уже поняли. А после Мартин позвонил кому-то из будки, и почти сразу приехали две машины. На одну наклеили полицейскую раскраску, а на второй он